Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Чем строгий режим отличается от общего: условия содержания». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.
В России виды исправительных учреждений бывают разных типов. Зависит тип от тяжести преступления, которое совершил человек. Ведь есть граждане, совершившие небольшую ошибку и желающие исправиться, а есть те, кто совершает тяжкие преступления вновь и вновь.
Статья 79 УК РФ предусматривает возможность освобождения по УДО только после отбытия осуждённым не менее ½ срока наказания, назначенного за тяжкое деяние и не менее 2/3 срока, вменённого за особо тяжкое преступление.
Для инициирования перевода необходимо написать ходатайство в суд, приложив к нему положительные характеристики с воли (от членов семьи, общественных организаций, с прежнего места работы и пр.).
При наличии таких дополнительных материалов в конце ходатайства перед строкой с росписью и датой пишется «Приложения» и перечисляются все документы, которые были прикреплены к ходатайству.
Чтобы суд удовлетворил ходатайство, очень важно отсутствие нарушений осуждённого за отбытый период.
Исправительная колония строго режима – довольно жёсткое пенитенциарное учреждение. И если человек попал туда впервые, важно не опуститься, выстоять, чтобы не вернуться туда во второй раз.
Изоляция от мира обеспечена многоуровневым защитным периметром, который охраняется в помещениях, в караульных и других строениях. Дополнительно ограждение охраняется через видеонаблюдение и телеметрию.
Исправление людей, отбывающих наказание, производится посредством прогрессивной системы специальных мер, включая и такие, как упрощение режима для послушных и ужесточение для непослушных. При этом те граждане, которые не только отбывают наказание, но и ведут себя примерно, могут рассчитывать на досрочное освобождение или же на перевод их в другой тип ИК.
Вне зависимости от типа колоний, запрещено содержать в одном ИК лиц разного пола. Другая особенность – это количественный диапазон отбывающих наказание. В ИК должно быть 500-3000 человек, однако по факту их больше – 1000-2000 человек.
Колонии строгого режима
Те граждане, которых уличили в совершении особенно тяжких противозаконных деяний, угрожающих как устоям общества, так и отдельным физическим лицам на территории страны, отличаются самой яркой формой выражения асоциальных патологий. Также к таким гражданам относятся и те, кто многократно пренебрегал границами им дозволенного по закону.
Такие психологические облики характерны, в первую очередь, для тех граждан, которые органически неспособны принимать общественные правила и нормы. Именно по этой причине такие граждане живут по своим собственным, личным понятиям.
Для того, чтобы исправление таких граждан с особенными манерами интерпретации мира проходило качественно и имело свои плоды, таких граждан будут содержать в более строгих и жестких условиях со всеобъемлющим ограничением свобод. Срок заключения будет продолжительным, а режимы пребывания в изоляционных условиях строгими.
Если вы не понимаете как работает P2P торговля и апелляция, то с вероятностью 90% вы будете обмануты первым же контрагентом мошенником, особенно на не популярных P2P-платформах. Если говорить про личный опыт, то однажды я наткнулся на продавца, который постепенно создавал десятки заявок с интервалом в 5 минут на продажу USDT по моему объявлению, объем каждой заявки ровно 500 р, а в чате мне написал: “можете переводить по 1000 р или сразу 5000 р, таких заявок будет 10”. Очевидно, что это мошенник. Если бы я перевел 5 000 р, он бы остановился на создании заявок, и в лучшем случае за отправленные 5 000 р, я бы получил USDT на сумму созданных им заявок через апелляцию. Схем мошенничества очень много. Что бы не попасть в лапы мошенников, соблюдайте все правила безопасности платформы, на которой торгуете. Не ленитесь, прочитайте, изучите, подключите дополнительные меры защиты, если такие имеются.
Исправительные учреждения: интересные факты
Знаете ли вы, что:
- Первое современное пенитенциарное заведение для заключённых было постоянно в 1929 году. Общая структура и правила системы для советских преступников, которая сохранилась и до наших дней, заметно отличалась от обычной тюрьмы Российской Империи;
- Заключенные осознавшие свои ошибки, и своим поведением и упорным трудом показывают администрации лагеря, что они стали на путь исправления, могут быть освобождены досрочно.
- Пребывая в лагере строгого заключения, время от времени арестанты специально нарушают устав колонии и попадают в штрафной изолятор. Таким образом, они делают себе небольшой «отпуск» в 15 суток, и отдыхают от работы на промышленном блоке;
- Сейчас, почти во всех камерах тюрем присутствуют телевизоры, и заключенные имеют возможность проводить свое время за просмотром боевиков или спортивных соревнований.
И одна из причин — это клеймо «осужденный», которое многим ломает жизнь: люди не могут найти работу, от них отворачиваются дру-зья, их избегают родственники, даже возможны проблемы с жильем. Все это подталкивает уже экс-зека на новые преступления, чтобы вернуться туда, где все понятно, где режим, где кормежка и койка в отряде — в колонию. Для таких людей зона за колючей проволокой превращается в зону комфорта.
Задача администрации колонии, по их утверждению — перевоспитать человека и дать ему все необходимое, чтобы серая роба, строгий режим и коллективизм таких же осужденных не сломал психику отдельно взятого человека. Большой плюс, когда такие люди не возвращаются обратно, но по статистике, предоставленной администрацией колонии, в основном они, конечно, возвращаются.
Здесь бетонные четырехметровые заборы, и чтобы попасть внутрь, за колючую проволоку, нужно преодолеть четыре металлических двери с электрическими замками (если тебя сюда насильно не притащили, в этом случае — здесь огромные ворота, они распахиваются, и заезжает «автозак»). В общем, двери звонко захлопываются за спиной, и все — ты внутри. В месте, где ограничена свобода перемещения и где человек изолирован от мира.
В этом, если подумать, даже есть смысл. И хочется верить, что все они, в первую очередь, люди, и если они способны преступить закон, заглушив совесть, значит, могут и возвыситься над собой, раскаиваясь. В это хочется верить, иначе — зачем все это?
Для начала нужно разобраться в терминологии, потому что для обывателя тюрьма – это всякое место, куда отправляют осужденного. Но это не так.
Колония поселения
В колонию поселения человек может попасть, например, из-за ДТП с пострадавшим. Осужденные там пребывают в общежитиях, могут передвигаться по территории от подъема до отбоя, носить обычную одежду и пользоваться деньгами.
Колония общего режима
В колонию общего режима человек попадет за мелкое воровство и будет находиться в общежитии с другими арестантами. Там практически нет замков.
Колония строгого режима
За распространение наркотиков злоумышленнику грозит колония строгого режима, где все помещения запираются на замки.
Строгий и общий режим различаются числом свиданий с родственниками, количеством посылок и передач.
Тюрьмы
В тюрьмы люди попадают за массовые убийства. Это наиболее жесткие режимные учреждения. По территории осужденных перемещают с завязанными глазами, а в камерах никогда не выключают свет. В тюрьмах зэки отбывают пожизненный срок.
А также воспитательные колонии для несовершеннолетних, где установлен общий режим, и следственные изоляторы, в которых содержатся подозреваемые и обвиняемые, чья вина еще не доказана.
Статья 79 УК РФ предусматривает возможность освобождения по УДО только после отбытия осуждённым не менее ½ срока наказания, назначенного за тяжкое деяние и не менее 2/3 срока, вменённого за особо тяжкое преступление.
Для инициирования перевода необходимо написать ходатайство в суд, приложив к нему положительные характеристики с воли (от членов семьи, общественных организаций, с прежнего места работы и пр.).
При наличии таких дополнительных материалов в конце ходатайства перед строкой с росписью и датой пишется «Приложения» и перечисляются все документы, которые были прикреплены к ходатайству.
Чтобы суд удовлетворил ходатайство, очень важно отсутствие нарушений осуждённого за отбытый период.
Исправительная колония строго режима – довольно жёсткое пенитенциарное учреждение. И если человек попал туда впервые, важно не опуститься, выстоять, чтобы не вернуться туда во второй раз.
По закону заключенные, содержащиеся в ИУ особого режима, также имеют право на условно-досрочное освобождение. Рассмотрим в каких случаях подобные ситуации возможны:
- заключённый отбыл две третьи от срока назначаемого наказания за особо тяжкое преступление, а также за особо опасный рецидив;
- заключённый отбыл три четвёртых от срока назначаемого наказания, за преступления посягающие на половую неприкосновенность несовершеннолетних;
- заключённый отбыл три четвёртых от назначенного срока, назначенного за распространение и оборот наркотических и психотропных веществ;
- заключённый отбыл четыре пятых срока за преступление против половой неприкосновенности лиц, моложе четырнадцатилетнего возраста.
Приговорённый к пожизненному заключению осуждённый имеет право на условно-досрочное освобождение, если судом будет признано, что он не нуждается в дальнейшем отбывании наказания и фактически отбыло не менее двадцати пяти лет лишения свободы. Условно-досрочное освобождение от дальнейшего отбывания пожизненного лишения свободы применяется только при отсутствии у осужденного злостных нарушений установленного порядка отбывания наказания в течение предшествующих трех лет.
Адаптация к новым условиям
Первое испытание, с которым сталкивается человек, впервые оказавшийся в колонии, – это осознание себя в новом статусе, ограничение личных свобод, прав и даже пространства. Приходится привыкать жить в стеснённых условиях, в замкнутом пространстве, в постоянном окружении людей, не всегда приветливых и дружелюбных.
Нужно научиться обходиться без привычных вещей, казавшихся на воле необходимыми, соблюдать строго установленный распорядок дня и придерживаться негласных местных правил. Последние в каждом пенитенциарном учреждении свои, и о них обязательно надо расспросить в первые же дни пребывания в камере.
Чтобы тюрьма не начала казаться адом, необходимо развить навыки самоконтроля, выработать моральную устойчивость к внешним раздражителям и философский взгляд на жизнь.
Но самое главное – найти оптимальную для себя модель существования в камере, сводящую к минимуму психоэмоциональную нагрузку.
Антифашист Алексей Гаскаров бывал в СИЗО дважды: в 2010 году по делу о разгроме администрации Химок и в 2013-м по «Болотному делу». В 2010-м сотрудники подмосковного Центра по противодействию экстремизму задержали Гаскарова, потому что он был известным антифашистом. Он просидел несколько месяцев в изоляторе, а потом вышел на свободу. Но в 2013-м его снова задержали, спустя год после событий на Болотной площади. На этот раз его осудили и приговорили к трем с половиной годам лишения свободы. Впечатления Алексея от двух визитов в СИЗО разнятся:
В первый раз довольно яркое ощущение было, что попадаешь в какое-то говно. С потолка плесень, грязь, стремные люди вокруг. Первое впечатление: все время, что ли, жить в таких условиях? Не будет перед глазами нормальной картинки? Возникает чувство, что единственное спасение от всего этого — внутренне замыкаться, абстрагироваться от всего, что видишь. Стараешься воображать больше. Когда в 2013 году меня во второй раз арестовали и я попал на «Водник», подумалось, что это ненастоящая тюрьма. Телек с большим экраном, одноярусные кровати, туалет чистый.
Человек, впервые оказавшийся в СИЗО, вряд ли хорошо представляет себе, где он и что его ждет. В голове всплывают какие-то стереотипы или обрывки фильмов про тюрьму, отдельные реплики или слова, имеющие отношение к тюремной субкультуре.
— Я вспоминал какие-то байки, — рассказывает Дмитрий Борисов. — Вспомнил: если кто-то играет в шахматы, пока ты спишь, ты должен зверски прыгнуть на стол и раскидать эти шахматы. Это настолько дикий совет, как будто он специально создан, чтобы жизнь усложнить. Еще вспомнил фильм с Гошей Куценко. Человек встречался с вором в законе и имел неосторожность при нем плюнуть на пол. Вор ему сказал: «В хате-то плевать нельзя», — и это обернулось фатальными последствиями для человека. Не знаю, насколько эффективны эти советы, но и так понятно же, что в хате плевать на пол не надо. Ты же не будешь плевать и у себя дома на пол.
Вот сотрудник ФСИН снимает с двери в камеру верхнюю замыкающую цепочку, вставляет ключ в замок, проворачивает и открывает дверь перед новеньким. Впереди — хата.
— Открываются тормоза и я вижу людей, стоящих полукругом перед входом в камеру, — вспоминает Борисов. — Они здороваются со мной доброжелательно. Предлагают чифирь. Это такая традиция, за приезд или за отъезд поднимается кружка чифиря, по кругу, каждый выпивает дважды. «Добро пожаловать. Хата у нас братская, светлая, обращайтесь за помощью, не пугайтесь, особо не напрягайтесь, вы дома», — говорят.
История Николая К. «Будь что будет, отвечу перед Богом своей жизнью, раз чужую забрал»
На строгий я попал по первой ходке за особо опасное. Надеюсь, что она же у меня и последняя. Вышел по УДО – молитвами и Божьей помощью. Нашёл на зоне свою колею и шёл по ней тихо, поэтому не ссучился, не опустился и не шнырял перед блатными. Дома меня никто не ждал, жена сразу развелась как я сел. Ведь сел я за её хахаля… не рассчитал, что он такой плюгавый… Мамки моей давно нет, а батю я даже не знаю.
В общем, я сразу решил: будь что будет, отвечу перед Богом своей жизнью, раз чужую забрал. Всё что я знал о зоне, было из фильмов, никогда с сидельцами прежде не сталкивался, а тут сразу строгач. Ну думаю, хана мне… Тем более по мокрому вроде как сел. На самом деле долго ждал, когда меня на свой блатной суд позовут, и место своё укажут.
Оглядывался, озирался поначалу, в каждом видел того, кого послал смотрящий. Но всё было тихо и слишком буднично – утром уставшие зэки шли на работу, вечером возвращались. Казалось, у них не было сил не только залупаться, но и ноги они таскали еле-еле.
Я не мог въехать в суть всего что со мной происходило – потерялся в общем. Дело дошло до паники, которую я скрывал за гонором. Уже через пару месяцев не выдержал, сорвался – нахамил сокамернику. Он в ответ, завязалась драка.
Такие дела, если они всплывают наружу, безнаказанными не остаются. Начальник нас обоих кинул в ШИЗО, в одну камеру. Спесь как рукой сбило. Когда похлебаешь вонючей баланды – кусок чёрного хлеба лакомством покажется. Михан оказался нормальным мужиком. Это на воле он куролесил по-мелкому, но постоянно. Как ребёнок: вышел, поигрался немного и опять сел.
А на зоне он знал все порядки. Спросил, чего я такой психованный. Я рассказал о своих страхах и ожиданиях – как меня встретят блатные… Он сказал, что давно так не ржал и таких м**даков давно не видел. Спросил, не думал ли я: на** я блатным сдался? За наркоту на зоне они могут разобраться, да так, что мало не покажется… А с воли здесь встречают только педофилов и насильников…
Говорил он очень убедительно. Я выслушал, как он крыл меня отборным матом за то, что теперь ему строгач светил, ведь у него уже два мелких залёта было. Что из-за меня теперь к нему Ленка не сможет приехать в следующем месяце, как он мечтал. Я не понял вначале: какой строгач ему светит, ведь мы и так на строгом? Он пояснил.
Оказывается на зоне три варианта отсидки: облегчённые, общие и строгие. Михан уже отбывал на строгом год назад. Говорит, что это полная хрень, лучше не попадать. Особенно тухло что свидания с Ленкой сократятся на одно в год, да и подогреть она его уже не сможет – число передач, если переведут на строгое, он уже исчерпал.
Первый раз я заехал на зону еще в 1985 году. Тогда времена были странные, мне дали 15 лет. Потом еще два срока по десять было, один из них мне сократили на пять лет. Сейчас мне 55, из них отсидел я, получается, почти половину — 25. Человеком я остался, потому что к блатным никогда не тянулся. С последнего срока я вернулся месяц назад, и не узнал свой родной Долгопрудный. Раньше там аэродром стоял, а теперь многоэтажки. Быстро они их построили.
Новая жена моя, Ира, простая женщина из Оренбургской области. Она ведь понимает, что я не блатной. Нас познакомила подруга сокамерника на последнем сроке. Увидели друг друга, потом поженились. Она многое сделала для того, чтобы мне нормально сиделось и для того, чтобы я вышел живым. Сильная женщина. Про жизнь свою я рассказывать не люблю вообще, личные детали какие-то — зачем это нужно. А вот то, что в колониях происходит, может кому пригодится.
По специальности я столяр. До того, как попасть в колонию-поселение №11 под Оренбургом, я спокойно отбыл больше шести лет на строгом режиме. То есть, чтобы попасть в поселение со строгого, нужно очень правильно сидеть — никаких взысканий, одни грамоты. Так у меня и было, и сейчас я об этом даже жалею. Лучше бы на строгом досидел.
Потом меня вывели в промзону, и стало мне плохо — то ли сердце, то ли что, стала кружиться голова, и я упал. Вызвали медсестру, сопроводили в санчасть, там нашатырь, все такое. Ну, помутнение какое-то. И они вызывают почему-то психиатрическую помощь. «Вы что делаете?», — спрашиваю. «А ниче, — говорят, — сейчас поедешь!»
Они запихивают меня в машину под конвоем — сотрудники, медсестра. Психолог сидит. Приводят в психиатрическую больницу, единственную в Оренбургской области. Заводят к врачу, психиатру или кто он. Опера колонии говорят ему: «Вот, привезли — дурачок». И что-то ему там шу-шу-шу на ушко. Выходят санитары, давай меня переодевать в смирительную рубашку. Раз в пять здоровее меня, я-то худенький. Меня раздели, повели, положили на кровать. Я сопротивлялся еще, они меня привязывают, и прибегает медсестра — раз, мне укол в нижнюю икру. Минуту — и все, не помню.
В отключке я был три дня. Потом меня когда вывели, я даже жену не заметил. Помню — встал, меня ведут, ничего не соображаю. Завели к психиатру. Сидит в очках мужчина, завотделения. Потом я узнал, что его брат родной у нас в колонии работал. Я сел напротив, он давай со мной беседовать. Задает вопросы. Какие-то фигуры разложил. «Запомнил? — говорит. — А теперь разложи, как они лежали». Я разложил восемь из 10 правильно. Потом начал вопросы задавать — я помню немножко еще, по армии, как сконцентрироваться — и я на его вопросы стал врать специально натуральным образом.
В это время как раз жена моя приехала, Ира — она узнала через знакомую медсестру, что меня якобы отравили, та ей сказала, что не первый такой, которого надо убрать от Хусаинова с поселения и кого туда привозят, там чем-то колют, и оттуда его, ну, трупом практически забирают. Потом жена рассказала, что три дня подряд она туда ездила, в окно видела, что я лежал там в кровати, совершенно голый. И охрана в палате. А потом на четвертый день она приехала к завотделению разговаривать, и вот меня тогда вывели с беседы. Ну она ему сказала, что проверка у них будет, если не прекратят это, скандал устроила. Только после этого меня выписали. Получается, три дня в отключке я был, три дня еще в себя приходил.